Пропавший без вести (фильм 2010) смотреть онлайн - LordFilm

Когда рушится строй, который был для тебя не просто системой, а самой тканью привычного мира, ты не сразу понимаешь, что именно исчезло — страна, уверенность в завтрашнем дне или ты сам. Вот и в фильме "Пропавший без вести" герой не погибает физически, не исчезает в лесах или лагерях, его не забирают ночью люди в штатском. Но всё равно — он исчезает. Из общественного пространства, из круга друзей, из жизни, которую знал. Слишком тихо, слишком обыденно, чтобы кто-то поднял тревогу. Он просто перестаёт быть тем, кем был.
Этот человек — типичный советский интеллигент. Тот самый, с аккуратно зачесанными волосами, с полкой книг, где Чехов стоит рядом с Хемингуэем, и с пониманием, что знания — это не инструмент, а смысл. Он работал в какой-то исследовательской сфере, может, преподавал, может, писал статьи, которые никто не читал. В советские годы таких было много. Умных, порядочных, не слишком громких. Но в начале 90-х оказалось, что их мир — это не просто рухнувший фасад, а целое здание, под которым теперь только пыль и обломки.
Поначалу он пытался бороться. Искал работу по специальности, предлагал свои навыки — но на рынке, где главными стали «ловкость рук» и коммерческая жилка, его аккуратно вытеснили. Один за другим исчезли коллеги, с которыми он обсуждал теорию и практику, закрылся отдел, где он числился, а потом — и сама суть его профессии. Тихо, без драмы. Просто исчезла потребность в знаниях, которые не приносят сиюминутной прибыли. В эти месяцы он буквально вытирал пыль с диплома, заглядывая в него, как в реликвию из эпохи, которую больше никто не собирается восстанавливать.
Однако он не сломался. Нет, не тот характер. Да, были вечера, когда он, сидя на кухне с лампой под потолком, слушал, как внизу кто-то ругается на разбитом русском с армянским акцентом, и понимал — всё изменилось навсегда. Был момент, когда он всерьёз думал уехать. Не за границу — туда его не ждали, да и английский его был академическим, без живости. Хотел просто уехать в область, на дачу, забиться туда и исчезнуть в физическом смысле, как сделали многие. Но вмешался случай.
Один знакомый, бывший студент, предложил: «Вы же умный, у вас аналитический склад ума — почему бы не попробовать программирование?». Сначала он только посмеялся: «В мои годы?». Но внутри шевельнулось что-то. Любопытство, может быть. Или, скорее, страх быть навсегда отрезанным от жизни. Он записался на курсы. Сидел в аудитории, полной парней в кофтах с вытянутыми локтями, слушал преподавателя, у которого за плечами был опыт в «Тетрисе» и пара заброшенных сайтов. Было тяжело — не из-за сложности материала, а потому что всё внутри сопротивлялось.
Но именно в этом сопротивлении, в этом преодолении и начался его путь назад — к себе. Он снова стал учиться, как когда-то в юности. Записывал конспекты, задавал вопросы, исправлял ошибки в коде. И однажды понял: ему это не только поддаётся — это интересно. Спустя несколько месяцев он смог сделать первую простую программу. Через год — устроился удалённо на работу в небольшую фирму, которой не важно было, сколько тебе лет, если ты приносишь результат. Он снова стал полезным. Не преподавателем, не научным сотрудником — но частью чего-то настоящего, движущегося.
Работа на дому открыла перед ним странную, почти монашескую свободу. Он сам устанавливал себе график, мог включить чайник, пока писался скрипт, мог встать среди ночи, если вдруг пришла идея. Он обустроил уголок с удобным столом, поставил рядом кактус, старую печатную машинку — память о прошлом — и монитор. Всё смешалось: технологии нового мира и тепло ушедшего. Он даже иногда от руки писал план задач, просто чтобы не забыть, как это — чернила на бумаге.
Деньги пришли не сразу, но постепенно. Без роскоши, но достаточно, чтобы чувствовать себя человеком. Он купил себе хороший чайник, дорогой табак для трубки, которую курил по вечерам, когда хотел подумать. Соседей по лестничной клетке почти не знал — мир вокруг стал анонимным, и это его даже радовало. Теперь никто не стучал в дверь с вопросами «не осталось ли у вас соли?», но и не спрашивал, почему он не выходит неделями.
Со временем он почувствовал нечто удивительное — удовлетворение. Нет, не счастье в классическом смысле. А именно — покой. Чувство, что ты на своём месте, даже если это место не то, которое когда-то мечтал занять. Он не стал великим дизайнером, его программы не перевернули рынок, но они работали. И в этом была своя скромная, очень тихая победа.
Иногда он вспоминал, как играл в «Пасьянс Косынку» на первых версиях Windows — с этим мерцающим экраном и неуклюжими звуками. Тогда, в середине 90-х, ему казалось, что он никогда не поймёт, зачем нужны эти окна и пиктограммы. А теперь он сам создавал такие интерфейсы, пусть и простые. И, зная, как трудно ему дался этот путь, он с теплом относился к каждому новому вызову.
Он не стал героем. Не устроил бунта, не победил систему. Но он выжил. Остался собой. И, может быть, именно такие истории, без громких слов и взрывных поворотов, важны сегодня больше всего. Потому что в них — правда. А правда, как бы её ни прятали, всегда находит себе место в памяти. Даже если человек — вроде бы — пропал без вести.